Кому выгоден коронавирус и паника вокруг него?

Как отреагировали окружающие

Главное, что меня удивило — реакция знакомых и близких. Нас не поддержал практически никто. Узнав, что мы сделали прививки, родственники, друзья и коллеги со скепсисом качали головами: «Ну и ну, а не боитесь?»; «Миш, к чему эти эксперименты?».

В глазах у некоторых читался вопрос: «Вы что, дураки что ли?» Ни один из знакомых не изъявил желания записаться на испытания вместе с нами.

Поначалу меня такая реакция поразила. Хотя удивляться тут нечему. Да, люди боятся коронавируса. Но еще больше боятся любого средства, которое рекламируют чиновники. Если раз за разом обманывать население, люди перестают верить всему официальному. Очень жаль, что попутно многие перестали доверять настоящей науке и врачам.

Фото Anews.com

Почему журналисты иногда не чувствуют, что людям тяжело?

— В наше время действительно можно кого-то дестабилизировать? Или у нас, журналистов, уже профдеформация, потому что мы видели много страшного, работали на катастрофах и нам кажется, что никого дестабилизировать уже нельзя.

Виталий Лейбин: Из-за информационных технологий публика оказалась в той ситуации, что и профессионалы, работающие с острыми ситуациями — врачи, журналисты, полицейские, МЧС.

Как обычному человеку с этим справляться? Когда врач сталкивается с горем, он идет спасать жизнь, когда журналист сталкивается с горем, он про это пишет, когда милиционер сталкивается с горем, он ловит преступников. А когда ты не можешь с горем ничего сделать, то это ядовитая информация, ненужная тебе, она уходит в пустое переживание и в травму.

Публика на следующем этапе должна будет выработать способы продуктивного действия, а не пустого сопереживания горю. Самые простые примеры — обсуждение может приводить к формированию политического участия и общественного мнения, а затем и изменению того, что тревожит. Второе — это благотворительность. Можно помогать решать какую-то проблему. Даже когда мы перечисляем 50–100 рублей в фонды — в этом тоже выход проживания горя, один из лучших.

Анна Хасина: В эпоху доступности информации, открытости персональных данных, многочисленных информационных и маркетинговых инструментов и контекстной рекламы дестабилизировать можно кого угодно и в очень короткий период. Другой вопрос, делают ли это журналисты, которых в дестабилизации обвиняют?

Нейробиологическая природа человека ровно такая же, как и тысячу лет назад. Люди не стали более уязвимыми, зато у нас стало гораздо больше информационных потоков.

Дмитрий Соколов-Митрич

Дмитрий Соколов-Митрич: История человеческая знает примеры гораздо более радикальные, достаточно вспомнить гражданскую войну или фашизм в Германии. У нас в сравнении время очень спокойное, несмотря на пандемию. 

Поэтому я не могу сказать, что мы пребываем в состоянии аффекта. Да, этот информационный век не делает прозрачной социальную среду, наоборот, ее замутняет и создает нехватку ясности. Но в целом это не какой-то апокалипсис.

Павел Алфимов:  Безусловно, люди, столкнувшиеся с личной трагедией, с потерей близкого, с перегруженностью медицинской службы, могут болезненно реагировать на такие репортажи. Часто они сами нуждаются в поддержке. 

Почти в каждом регионе есть бесплатные службы психологической помощи, психотерапевты в поликлинике и горячая линия регионального департамента здравоохранения. Поиск поддержки от близких, в своем окружении, а также обращение к специалистам гораздо эффективнее, чем гневные комментарии в социальных медиа. 

Анна Белозерова: Мне жалко людей, которые читают некоторые репортажи о медицине. Особенно, если они не имеют к ней отношения. Есть люди с очень нестабильной психикой, они тяжело подобное воспринимают, и это тоже нормально. 

Мне кажется, сейчас надо энергию тратить не на переубеждение всех вокруг, а на разумное информирование. Хотя я прекрасно понимаю, что разумное информирование и призыв к разумным действиям достаточно скучны с точки зрения редактора и журналиста.

Самолеты уже не летают

На решение британского правительства отреагировали и зарубежные страны. Более 20 государств закрыли авиасообщение с Соединенным Королевством.

А Саудовская Аравия закрыла границы в принципе — МВД страны сообщило, что ограничения продлятся до тех пор, «пока не прояснится информация о природе этого вируса». Будут применены меры и к местным жителям:

• Вернувшиеся из одной из европейских стран или любого государства, где появился новый штамм коронавируса, должны уйти на двухнедельную самоизоляцию, сдать тест на COVID-19 и затем проходить его каждые пять дней.
• Тестирование также обязательно для тех, кто в течение последних трех месяцев вернулся из Европы или страны, в которой появился новый штамм коронавируса.

А вот Россия пока ограничивать авиасообщение с Великобританией не спешит. Первый после объявления рейс оттуда встретили в штатном режиме.

Пассажиры рейса из Лондона выходят в аэропорт. Кадр «России 1»

Тем не менее, в национальном оперштабе сообщили, что вопрос находится «на контроле».

Мнения ученых по поводу того, перекрывать ли авиасообщение с Великобританией, разделились. Профессор Центра эпидемиологии и микробиологии имени Гамалеи Александр Бутенко высказался в пользу данных мер:

«Наверное, что-то серьезное, нужно насторожиться, держать руку на пульсе. Как показала весенняя практика, прекращение или резкое сокращение авиасообщения наряду с другими мерами приводит к хорошему эффекту.

Мутация может достичь такой степени, что уже разработанные вакцины могут не помогать. Еще точно не известно, насколько широкое распространение получит новый штамм и какова будет тяжесть заболевания».

А вот популяризатор медицины Александр Мясников пользы в таких ограничениях не видит:

«Закрывать границу совершенно бессмысленно! Эта “новая” мутация там с сентября. За это время она давно вышла за пределы Англии. Кроме того, что ее обнаружили в Англии, не значит, что мутация произошла именно там».

Александр Мясников. Кадр передачи «О самом главном»

Есть люди, которые не верят в ковид. До них можно докричаться?

— Всю весну люди с экранов, в том числе и медики, рассказывали, что ковид не страшнее гриппа, а Швеция — молодец, что не объявила карантин. Не кажется ли вам, что такая эмоциональность врачей и журналистов во многом связана с попыткой докричаться до аудитории, которая по-прежнему верит, что всё это заговор и пандемии нет?

Виталий Лейбин: Отчасти это так — жесткая форма выражения этой мысли пытается работать с вразумлением. При этом надо понимать: нельзя сказать, что бизнесмен, который не верит в избыточную опасность ковида, не имеет права на собственное мнение. Трудно верить, что те меры, которые останавливают твой доход, действительно являются реальностью, а не происками. 

Врачи имеют право говорить, что они на войне. Но власти и обществу желательно коммуницировать без паники. Все общественные действия должны быть рационально обсуждены, без эмоций. 

Я разговаривал с одним из выдающихся экономистов Константином Сониным. И он говорил: по крайней месте, власти Москвы рационально строили коммуникацию. Они пытались сообщить населению: если у вас легкие симптомы, не контактируйте, сидите дома и вызывайте врача; если тяжелые — обращайтесь в больницу. Простые рациональные тезисы, как вести себя в подобной ситуации, важнее, чем создание всеобщего крика: «Ужас, ужас!»

Анна Хасина: Мне трудно судить о мотивах людей, которые пишут эмоционально и страшно. 

Людей, отрицающих что бы то ни было, всегда будет достаточно. Есть антипрививочники, есть плоскоземельники, а есть люди, не верящие в опасность ковида.

Вопрос: надо ли пытаться до них докричаться? Если да, то каким способом это делать?

В любом случае, журналист пишет, имея в виду какую-то аудиторию. Идея переубедить аудиторию, отрицающую опасность ковида, мне кажется весьма сомнительной. И не является ли такое объяснение просто оправданием излишней журналистской эмоциональности?

Павел Алфимов:  Существует большой разрыв между причиной и следствием. Пример причины — ты поехал в метро в гости или сходил в магазин без маски. С тобой ничего не случилось, живешь как обычно. Пример следствия — дежурство ответственного терапевта в обсервации в скоропомощной больнице. Такое дежурство напоминает ад на земле, с решениями о жизни и смерти, с медицинской сортировкой, с огромными физическими и психоэмоциональными перегрузками. 

Никого из нас по-настоящему не готовили к массовым санитарным потерям (кроме немногочисленных военных врачей). Ни у одного врача нет сомнений в том, что всем надо ходить в маске и соблюдать правила социального дистанцирования. Мнение профессионала в предметной области a priori более значимо, чем мнение обывателя. 

Если вы верите в теории заговора, в чипирование, во что угодно — ради Бога. Главное — ходите в свежей одноразовой маске и перчатках, вакцинируйте себя и своих близких.

Анна Белозерова: Недоверие не лечится запугиванием, работает только здравый смысл. Он в чем заключается? Ковид — это острое респираторное вирусное заболевание. 90% людей его переносят относительно легко, как ОРЗ или грипп. У 10% людей начинаются серьезные симптомы, около 1% попадут в реанимацию. 

Но никто не знает, как у кого будет протекать болезнь, это непредсказуемо, что тоже создает один из факторов психологической нестабильности, которую мы сейчас наблюдаем по всей стране. 90-летняя бабушка поправилась, я только что описала 19-летнего с тотальным поражением легких по КТ, я не знаю, что с ним будет, никто не знает.

У горя есть пять стадий проживания. Убедить людей, которые не хотят верить в то, что происходит, — это тоже отрицание. Просто у всех разная динамика. Кто-то считает, что его заперли, все вокруг виноваты, ковид — это заговор и так далее. Разрушить эту психологическую конструкцию невозможно. 

Человек может поменяться только изнутри и никак не под действием внешнего страха. Это личный выбор людей и мы, к сожалению, на этот выбор можем повлиять только разумными объяснениями. Но если они до человека не доходят, мы не в состоянии его переубедить, надо признать за каждым человеком право на выбор. Надо с этим смириться и не пытаться людей переделать, потому что на обвинение люди реагируют сопротивлением. 

Если ко мне в больницу попадет ковид-диссидент, я буду его лечить, как любой другой врач.

Иеромонах Феодорит (Сеньчуков): Сама фраза «Не страшнее гриппа» неправильная. Грипп — очень страшное заболевание. И поэтому, когда мы говорим, что какая-то болезнь не страшнее гриппа — это не говорит, что она проходит легко. Я сам в свое время болел гриппом и загремел в реанимацию. 

Человек, который работает в красной зоне, видит тяжелых больных и невольно экстраполирует свой опыт на всех. Поэтому когда находишься изнутри, твои знания ограничены. Опять же, снаружи тоже не всегда можно увидеть все. 

«Обколоть стадо и сообщить по ТВ, что заражаемость снизилась»

Наконец, российскую вакцину пиарят при таких обстоятельствах и таким образом, что  препарату просто не остается шансов на реабилитацию.

Ни для кого не секрет, как работает вся наша система. Вместо здоровой конкуренции – использовать знакомства и договоренности, вместо правдивых независимых оценок – брать под козырек и выдавать отчеты, устраивающие руководство, и т.д.

Логично, что люди не верят, что в ситуации с вакциной вдруг в одночасье стало все по-честному:

«Здоровье дороже, чем патриотизм».

«Возможно, в будущем ученые создадут препарат достаточно эффективный и не имеющий побочных последствий. Но сегодня в России это лишь инструмент пропаганды – “смотрите, какие мы молодцы, первые в мире создали, первые в мире вакцинировали, первые в мире поставляем за границу”. А благодаря нашей “статистике” при желании можно продемонстрировать эффективность чего угодно, обколоть стадо физраствором и через месяц из телевизора сообщат, что заражаемость снизилась в два раза».

Перспективы

Возможно, за эпидемией через социальные протесты и бунты запланирован социальный и местами военный хаос, который позволит ослабить страны мира настолько, что силы, подконтрольные владельцам международных сетей банков (в первую очередь США и Великобритания), смогут без труда захватить (под одобрение народа, уставшего от хаоса) самые важные районы и объекты, оставив остальной мир в условиях управляемого хаоса. Опираясь на эти районы и объекты, планируется завершить переход мира в постиндустриальную эпоху с жестким контролем рождаемости и потребления для возврата человечества к балансу с экологией планеты без потери власти высшей финансовой буржуазии.

Возможно, Россия, Китай, а также их союзники смогут ещё побороться за будущее своего населения. Для чего этим странам в ускоренном режиме нужно выработать и предъявить миру реальную эффективную альтернативу баланса общества с экологией без сокращения населения и сохранения власти высших финансистов. Опираться следует на остатки древних классов профессиональных управленцев: на военных и чиновников (бывшая аристократия), а также на священников и духовных лидеров.

От чрезмерного потребления придется отказаться в любом случае. Причем в западном сценарии (при глобальном повальном геноциде) оставшиеся в живых снизят потребление не так сильно, как будет снижено потребление, если возобладает восточный сценарий с сохранением населения.

P.S.: Возможно, роль коронавируса COVID-19 должно было ранее сыграть ИГИЛ, которое было уничтожено Россией. ИГИЛ планировало захватить часть Европы, часть России, часть Китая и весь Ближний Восток. Не исключено, что после того, как ИГИЛ достигло бы успеха в своих планах, его бы триумфально «завалила» западная коалиция во главе с США, завладев ослабленными государствами Евразии. Наша надежда на то, что и сегодняшнюю, новую заразу удастся победить.

2 апреля 2020

Дополнение

26 октября 2020 председатель исполнительного комитета Союза педиатров России Лейла Намазова-Баранова сообщила, что результаты исследований выявили возможность наличия низкой фертильности у детей, которые переболели коронавирусом COVID-19

Таким образом подтверждается предположение о том, что одной из целей организаторов эпидемии COVID-19 является сокращение населения. Методом достижения этой цели выбрана массовая стерилизация детей с помощью вируса.